Часть 1. Финал
Сухие глаза. Молчание. Подступающая к горлу тошнота.
Боль – снова где—то глубоко засевшая, ноющая, выпивающая силы. Как будто уж на этот—то раз – уже третий – смерть всё—таки смогла вцепиться в него глубже, отнять что—то важное. Хотя… Могла ли она отнять больше чем уже?
У каждого врача есть личное кладбище.
Не у каждого на надгробьях имена товарищей, братьев и друзей.
Тех, кто ещё вчера был рядом, смеялся, жил… Что с того что он даже не видел их смерти? Что с того что другие – дорогие ему – живы?
Прежним после этой ночи не будет никто. Их называют студентами, но они уже солдаты. Они уже все потеряли что—то на этой безумной войне и это только начало. Осознанность происходящего давит сильнее чем любой ужас, взгляды тех, кто не плачет, хуже чем наставленный в лицо ствол.
Сейчас бы Асакура рассмеялся пуле со своим именем – настолько это незначительно после всего что было. Хах. За смертью так или иначе конец того что было здесь. А они – они остались жить. И он знает – до отвращения уверен – что вытерпит. Выстоит. Потому что нужен тем, для кого эта ночь – первая такая.
Какая разница что он сам – не такой уж сильный и безупречный, а где—то всё ещё просто такой же мальчик с разбитым сердцем, грузом потерь, вины, «Я мог бы сделать лучше», которому хочется сбежать, уткнуться в плечо тому, кто поймёт, выслушает, успокоит, даст ответы? Просто бежать не к кому.
А вот подставить плечо другим – он ещё может. И это решает всё – Асакура Юкио не готов оставить кого—то в такой же яме, если можно хоть немного облегчить им ношу. Это его путь, его способ не бежать, не сломаться и не свихнуться. Это даёт ему силы не упасть, а подойти к плачущим на крыльце девчонками, коснуться плеча, сказать, что они не одни – наверняка не услышат, но может быть почувствуют. Не сейчас так потом. Они уже готовы драться, идти на смерть, один из них спас его… Что ж, остаётся быть хорошим старостой. Тем спокойным и рассудительным Асакурой, в которого, наверное, кто—то из них даже верит. Который, впрочем, действительно существует… Вместе со всеми остальными.
Потому что старшие скоро уйдут, и вместе с ними уйдёт Котонэ, оставив ему больше пустоты внутри чем прикосновение смерти. И пройдёт ещё год прежде чем у него будет шанс снова сказать ей, что… Ну да, если выживет спокойно идущий в пекло и заботящийся обо всех кроме себя он. Если выживет самоотверженно бросающаяся в бой она. Если кабальные контракты и «рациональные соображения» не разведут их ещё дальше. Если эта война не выжжет дотла то, что делает их – ими. Если…
…Слишком много «если»!
Это как удар. Ослепительное как молния осознание, сметающее как горный поток пелену дурных, болотных, спутывающих по рукам и ногам мыслей о несбывшемся и возможном.
Нет.
Никаких «если». Никаких «постараюсь». Никаких «возможно».
Иначе бы в своё время их мир не устоял, если бы Райдзин и его братья так мямлили. Как не устоит и он, если будет сомневаться на каждом шагу.
Любишь её? Будь готов начать войну. Против всех. Людей, демонов, мёртвой шлюхи Идзанами, самой смерти, законов логики и здравого смысла. И если не выйдет здесь и сейчас – ищи её в сотне миров и тысяче жизней.
Хочешь уберечь их? Выверни наизнанку себя и мир, но сделай. Отдай всего себя, доверься им, ведь они – не менее сильны. А если верят в тебя – значит, чего—то ты стоишь. И кто—то также поможет тебе.
Больно? Плачь, кричи, не делай вид что всё нормально – и сможешь потом идти дальше. Дать сдачи тем, кто больно сделал. Не бойся боли. Болит – значит живое. Значит – есть.
Мир неправильный какой—то? Сделай лучше. Так, как умеешь. И если ты врач – ищи лекарство или отсеки лишнее.
Будет или по—твоему, или никак, Асакура Юкио. Это твой путь демоноборца, разве нет?
Да. Ты ещё пожалеешь об этом выборе сотню раз, но сейчас — сделай его и иди вперёд.
Готов войти в огонь и сгореть – сможешь и восстать из пепла.
Подобно фениксу, чей знак у тебя на груди.
Асакура Юкио не в том состоянии чтобы оценивать реальность, но чувствует, как теплеет амулет, ставший символом его связи с предками, и на какие—то секунды видит со спины воина, уходящего в горящий лес, откуда—то понимая, что тот идёт навстречу смерти и знает это, но в какой—то момент воин оборачивается – и улыбается непутёвому, потерявшемуся в сомнениях потомку.
«Видишь, как всё просто? Забудь про страх, и ещё увидишь… Танец со свечами.»
На амулете было три зарубки – по числу видений в ночь становления. Когда он успел сделать четвёртую, словно выжженную демоническим огнём?
…Тогда, когда меч демона почти коснулся его сердца в эту ночь. Демон не торопился. Он дал ему ощутить неизбежность удара, сказать себе «Вот и всё…». Спасение противоречило реальности… И кто знает, каким чудом удалось. Значит – ничего не было зря. Значит – ещё ничто не высечено в камне.
Да, пока это только мысли, и они не скоро станут поступками – сейчас время боли, грусти и смертельной усталости – но первый шаг на пути в тысячу ли сделан.
Асакура Юкио, добрый мальчик, теряющий тех, кого любит и не готовый с этим смириться.
Асакура Юкио, врач.
Асакура Юкио, демоноборец.
Асакура Юкио, Древний и кажется, потомок Императора.
Асакура Юкио, староста Сенго и глава саппортов.
…Сколько раз тебе ещё гореть?
Часть 2. Мысли о выборе Такара—сенсей.
Когда она говорит о Ютсу, он молчит. Прекрасно понимает, о чём на самом деле речь, понимает причины. Асакура уже не ребёнок и кое—что знает о выборе и необходимости. И может принять это, как бы больно не было – а ведь Такеда Ютсу стал с ним Древним в одну ночь, стал практически… Братом?
Да. Но… Вот так всё и вышло. А ему опять останутся память об ушедшем, боль и чувство вины от того, что просто не мог ничего изменить и признал это. Ничего, Юкио выдержит – ради живых… Ради Котонэ, которая тоже молчит и не плачет.
Это догоняет его потом – когда механическое тело покидает вырванная из посмертия душа. Нет, это—то он понимает лучше многих – на то и врач. Да, это ему поперёк души, но Юкио знает – иногда надо действительно прекратить попытки удержать в теле жизнь. А уж тут…
…Но дело не в этом. Дело в том, что два решения Такара—сенсей сходятся в одной точке, давая понимание.
Она знала. Знала, делая тот выбор, что уже скоро её ждёт окончательная смерть, за которой только Такара—сенсей и её карма. Там не придётся смотреть в глаза ученикам, которым она оставила жестокую участь – с её выбором, принятым ими, жить. Им, не ей.
Он может понять наставницу, более чем. И дело, пожалуй, не в ней самой. Всё гораздо… Глубже. Понимание настигает Асакуру как возвращение ушедшего в пустоту маятника. Это уже не подростковый бунт, не юношеское разочарование в авторитетах – это он ещё до Райдзина прошёл. Но внутреннее почтение к старшим – сила и порой беда его народа – никогда не уходило до конца. Да и наставники Института не давали повода усомниться в себе… Для него они стояли выше по объективным вроде бы причинам.
Но не теперь. Они тоже люди, их сила не бесконечна, суждения не безошибочны, а истины – не абсолютны, пусть на первый взгляд и написаны кровью демоноборцев прошлого. Которые тоже были людьми. Тоже ошибались, действовали из своих побуждений, ломались и поддавались своим человеческим слабостям…
…Нет. Своей человечности. Не слабости и не силе – или скорее уж и тому и другому сразу – а своей природе, неотъемлемой основе. Той, наедине с которой они все равны. Той, что отделяет человека от демона. Они не на каком—то другом уровне. Расстояние между ними можно преодолеть. Стать вровень… А то и выше.
Иногда что—то должно поставить последнюю точку, ткнуть тебя носом в очевидную основу основ, чтобы больше не считать некоторые мысли крамольными или аморальными…. Нет. Не считать их невозможными. Просто так уж устроен мир и люди, что...
Он может понять их. Спорить с ними. Отвергнуть их истины ради своей. Дать отпор, защищая важное. И даже… Вступить в бой. Переступить через чужие интересы. Возможно даже – людей. Ужаснуться бы этой мысли… Но нет. Это не вседозволенность, это – возможность. Та маленькая, категорически необходимая частичка веры в себя и свою правду, которой ему не хватало. Знание, что он способен на всё – не здесь и не сейчас, но если не отступит – то обязательно.
И он принимает то, что в этом понимании есть нечто темное. Ключ от двери, за которой те поступки и решения, которые Асакуре Юкио раньше казались невозможными.
Они ему понадобятся, если – когда – он снова столкнётся с предателями. И он сможет не просто разрушить их планы. Даже не просто убить того, кого считал товарищем. Юкио сможет то, что противоречит его пути врача – причинить боль теми знаниями, что служат для исцеления, или… Просто стоять в стороне, пока они умирают, оставить их без помощи или удара милосердия.
Да, сейчас добрый мальчик Юкио надеется, что ему не придётся открывать эту дверь. Но демоноборец Асакура слишком хорошо уже понял, что надежда – глупое чувство. Есть решения и их цена.
Цена, которую он готов заплатить.
Часть 3. Когда расходятся пути
Они идут — пока рядом. Не держатся за руки – этого не вышло. Молча – всё уже сказано. Не быстро и не медленно – некуда торопиться. Впереди тропа разделяется и скоро каждый пойдёт своим путём…
Она, наверняка, предпочла бы, чтобы это поскорее случилось.
Он, безусловно, хотел бы, чтобы не случалось ещё немного.
Но она не ускоряет шаг, а он не медлит. Это хотя бы… честно?
Впереди куда больше одного пути, и никто не знает, где они оборвутся в пустоту или пересекутся вновь…
Ни он, ни она.
Сейчас у Асакуры Юкио и Каминари Котонэ есть только эта тропинка в лесу.
Часть 5. Лекарство для мира, место для себя
Он вполне отдаёт себе отчёт в том, что его могут в лучшем случае прогнать. Что он пришёл к человеку, которому непредставимо хуже, чем ему. Но… Если уж делаешь – делай. Добивайся своего.
—Ретаку—сенсей… Научите меня всему. Пока есть время. Зачем? Я хочу найти лекарство для этого мира. Я не могу победить смерть – но не позволю чтобы кто—то умер потому что я чего—то не знаю или хреново учился. Надеюсь, хоть разозлить эту старуху смогу. – Пауза, — Это моя война. Ради всех… И ради одного самого важного человека.
Асакура надеется, что сенсей поймёт. Возможно даже не прогонит. А прогонит – надо будет найти верные слова. Иной путь. Неудача – это только повод сделать лучше.
…
Всё имеет свою цену, и он делает выбор между долгом и нежеланием рехнуться от необходимости держаться. То место далеко… Но есть и другие.
—Кицунэ—сама… Я хочу попросить Вас об услуге и приму вашу цену. Можно мне иногда приходить в ваши поля так, чтобы никто не мог меня найти? Чтобы… Остаться одному ненадолго. А то Сенго только чокнутого старосты и не хватало.
Что—то ему подсказывает, что это верная мысль – просто уйти в поля, провести рукой по стеблям, посмотреть в небо, дать волю чувствам, убедить себя, что ушедшие в таком месте к нему ближе… А потом вернуться. Возможно, Юкио ещё найдёт другой выход. Но пока – вот так. И что—то вспомнив, он с улыбкой добавляет:
— Но если меня случайно найдут лисята – ничего страшного. Им всё можно.
Часть 6. Поздно?
— Отец… Почему ты опять… Раньше не сказал?
В глазах у Асакуры—младшего только тоска и пустота. Не гнев. И отец понимает – опоздал. Опять слишком долго тянул, прежде чем решиться поговорить с сыном… И что—то уже случилось. Да, о таких вещах трудно заговорить после стольких лет отчуждения… Но сейчас это неважно.
— Юкио…
— Хватит… Не мог же ты знать. – Неожиданно отмахивается сын, встряхивая головой, — Что вышло, то вышло. Когда познакомишь с моей будущей злой мачехой?
— Почему сразу злой?
— Ну знаешь, у героев других не бывает. – Усмехается он. После всего что было, то, что папа после смерти матери не подался в монахи – пожалуй даже хорошая новость, разве что… Пораньше бы, и правда. Вряд ли сильно многое изменило то, что вскоре семья не на нём одном держаться будет, но… Может быть что—то?
Да и ладно. Это что—то – меняется сейчас. И, возможно, станет не самым плохим событием после всего. А ему пора думать, как обеспечить принятие этой таинственной леди как члена Древней Семьи.
Что—то – возможно, выражение лица папаши — подсказывает Асакуре что просто не будет. Возможно, вообще ни разу… Но в добродетелях этой Древней Семьи нет ничего про поиск лёгких путей.
7. Слова для них
«Из того,
кто ничего не любит
и ничего не помнит,
можно сделать самоубийцу,
но нельзя сделать бойца.»
Спустя время – если выживет – он будет говорить с тему, кто уже прошёл часть пути и теми, кто только ступил на него. Кому—то из них предстоит Асакура Юкио передаст своё бремя... И свои слова.
—Я вам не сенсей, так что могу сказать что думаю, а не что необходимо. Ещё два года назад я был таким же… А кто—то из вас и сейчас может меня обставить. Без вас двоих я бы давно рехнулся. Если бы не ты, я бы вообще здесь не стоял. А вы… Даже не представляю, что успеете учудить. Главное – не бойтесь быть собой. Не забывайте эти дни. Не отказывайтесь от любви, сострадания, печали и прочей «чепухи». Знаете, кто этого лишён? Демоны. Делайте выводы. Просто не дайте всему этому затупить ваши клинки и погасить огонь внутри. Найдите в этом силу. И тогда нас никто не одолеет. Соберитесь, Сенго. Самый лёгкий день был вчера!
