Люди говорят: ничто на свете не происходит случайно. Возможно, в этом есть доля правды — ведь моя жизнь была спутана в узел задолго до моего рождения.
Меня зовут Сумэраги Хананим-Йи-Дзаби, но только я знаю, что внутри скрывается еще одно имя, еще одна жизнь — та, что зовется Хана. Сестра близнец, которой не суждено было увидеть этот мир. Сила древнего рода прокляла нас: ее душу и силу заключили в моем теле, а вокруг нашей судьбы наложили печать, которую никому не ведомо было понять или сломать.
Вся моя жизнь — двое в одном теле: две тени в одном свете, две боли и две надежды на один путь. Я бы умерла от одиночества, если бы не ее голос у меня в голове: у самой границы сна, в самых трудных мыслях, когда никто больше не мог услышать мой крик о помощи. Вместе мы проживали каждый день и каждый страх.
Но внешние беды не уступали внутренним. Мне было двадцать пять, когда я окончательно поняла: дом, где я жила, — не место для слабых. Стены всю жизнь были клеткой. Отчим бил, запирал меня, хотел выгнать навсегда, чтобы избавить себя от «тяжкой ноши». Он мечтал выдать меня замуж за любого, кто заплатит, и стать хоть на миг выше своим положением. Моя мать, тихая, но решительная, отдала за моё спасение всё, что имела. В самый страшный день она вырвала меня из лап отчима, сунула в руки тяжелую сумку, — и на прощание я впервые увидела, как она плачет.
В самолете над родиной матери, между небом и землей, я узнала правду. В старой книге пылились тайны рода: проклятие и благословение, неотступная тень двух сил, обрекающая нас, близнецов, всегда терять половину себя. Письмо матери было пропитано последней надеждой — чтобы я смогла выжить, укрывшись в Японии, в институте Райдзин, среди таких же, как я: сильных, проклятых, одарённых.
После приземления и первых дней скитаний я нашла дорогу до института, туда, где разломы между мирами дышали зловещими мифами, где сам дух Райдзина — защитника людей — оберегал новых учеников.
На фестивале фонариков я смотрела, как сотни огней уносят прочь страхи и сомнения. В тот миг я поняла: я там, где должна быть. В институте Райдзин мне дали место на факультете Кусанаги — командиров, стратегов, тех, кто должен жертвовать чужими и собой ради других. Смешно — я всегда презирала руководство, всегда тяготилась властью, но только здесь, среди таких же изгнанных из мира, как я, нашла новую семью.
Для других я была необычной: не амбициозной, не прячущейся за клановым древом. Меня манили не фамилии, а сердца. Синнономэ-сан — такая же, как я, сломленная и ищущая свет — стала первой подругой. Она научила меня смеяться заново, доказала, что дружба — не иллюзия. Благодаря ей, я по-настоящему открылась институту: врагам и надежде. Самым трудным стал выбор между своими страхами и признанием. Я присоединилась к якудза, ведь только среди них видела ту честность, за которую боролась с детства: не принадлежность к древности, а преданность тому, кого считаешь своим. Даже когда первый удар судьбы настиг меня — встреча с Кармой-саном, сильнейшим из бойцов, — я поняла: эта боль — часть моего пути, а мой долг — беречь истину, несмотря ни на что.
Вечная битва внутри себя только набирала силу. Иногда я терялась: где я, где Хана… Я ловила себя на ее холодной решимости, на собственной боли от невозможности доверять даже самым близким.
Мир стал ярче, когда появился новый человек — тот, кого я могла назвать своим семпаем. Его имя терялось каждый раз, как в первый день, но я — впервые за долгие годы — позволила себе назвать его любимым. Его честность и ранимость вдохнули в меня уверенность, которую не могла дать ни одна битва.
Год в институте был трудным. Мне пришлось сражаться не только с демонами, что выползали из разломов, но и с теми, кто хотел покуситься на тайну моего рода. Книга — мой единственный ключ к прошлому — чуть не оказалась в руках врагов. Я доверилась Рётаку-сенсею: рассказала ему всё, показала проклятие, на которое обречена, подписала документ, позволяющий мне выжить хоть как-то, служа правительству — и, возможно, обречь себя на судьбу подопытного.
Тайна стала моим оружием и проклятием. Меня предавали, обманывали, пытались лишить последней надежды на спасение. Но я находила в себе силы подниматься, ведь рядом всегда была Хана — мой страж, мой внутренний голос, моя вечная напоминалка: "Не бойся. Не сдавайся".
В самый сложный момент древние семьи во главе с Акиямой-сан признала: я могу быть частью их мира. Но даже их помощь не могла спасти меня от распада: тело старело, обе силы внутри меня пожирали остатки жизни. Оставался лишь один путь — передать то, что во мне, своим детям. Не ради себя, но ради будущего, в котором проклятие однажды будет разрушено. В тот день всё вокруг застыло, словно сама судьба затаила дыхание. Финальный бой был не за институт, не за честь рода — а за то малое, что осталось у меня в жизни: за тех, кого я смогла назвать своей семьёй, за маленькую надежду, что наконец смогу вырваться из замкнутого круга боли и потерь.
Я ждала его возвращения из боя. Я дала ему свой браслет — простой оберег, в котором была вся моя любовь, тревога, обещание ждать и надеяться. Он улыбнулся тогда, не сказав ни слова, просто сжал мою руку. В тех пальцах была сила и нежность — и я верила, что никакие демоны, никакое проклятие не смогут победить нас, если мы вместе.
Но судьба распорядилась иначе.
Когда ко мне подошли с вестью, протянув тот самый браслет, я не сразу осознала, что происходит. Браслет был в крови, запутался в светлых волосах. Всё внутри меня оборвалось. Мой любимый, отец моих будущих детей… он погиб.
Я не сразу заплакала. Внутри будто всё оцепенело. Осталась лишь боль — нестерпимая, пустая вдруг после долгой внутренней битвы. А потом — голос Ханы. Приглушённый, как сквозь толщу воды: "Мне так жаль… но ты должна встать. Они ждут тебя, твои дети ждут, твоя судьба ждет. Ты не можешь упасть".
Я застегнула браслет — уже свой, считай вдовий — на запястье. Это стала моя награда и моя погибель. Я почувствовала, как всё, чему меня учили, весь мрак рода, силы, боль — вдруг собрались в единый узел. Я стала не просто Хананим — я стала сосудом для всех ушедших, всех, кто любил меня и кого я любила.
В этот день мы победили не демона, а саму смерть: она унесла у меня самое дорогое, но не смогла выжечь свет внутри. Браслет любимого остался со мной. Его память и его сила больше не были тяжким грузом, но стали надеждой для моих будущих детей.
Я знала — его больше нет, но любовь осталась. Она связала две жизни, два мира, две души в одном теле. И у меня хватит сил выстоять ради того, что у нас было, и ради того, что ещё будет. И вот… Скоро снова прозвенит звонок, — и жизнь начнётся заново: мы с друзьями вновь соберёмся в столовой, будем смеяться, подшучивать друг над другом, и даже наказания будут казаться славными шалостями прошлого. Ведь теперь впереди — ещё один шанс на счастье. И твой голос всегда будет звучать во мне и нашем наследии.
